Трудно быть феей. Адская крестная

А муж, Ждан Первый Беспардонович, под конец пира свадебного и вовсе позабыл про молодую жену, перебрался за столик к Соловью-разбойнику выпить, поговорить, юность вспомнить. Горынья Змеевна с усмешкой глянула на всё это дело гиблое и отправилась во двор с молодцами силушкой помериться, косточки поразмять от сиденья за столами долгого.

Обнявшись, Ждан и Соловей затянули пьяными голосами: «Я свобо-о-оден, сло-о-вно-о птица в небесах… Я забуду голос тво-о-й, и о той любви земно-о-й, что нас сжига-а-ла в пра-ах, и я-а сходил с ума-а… В моей душе нет больше места для тебя-а-а!»

Рок-кот Баюн, сморщив усы, тяжело поднялся из-за стола, махнул музыкантам, взобрался на сцену и подхватил ждановские завывания хорошо поставленным голосом старого рокера. Через минуту гости мужеского полу, задрав к потолку руки, раскачиваясь в так музыке громко подпевали, горланя на все лады: «Я свобо-о-о-ден! Я свобо-о-о-ден!»

Царица снисходительно улыбнулась, поднялась из-за стола, подхватила пышные юбки и отправилась в комнату отдыха для дам. За ней потянулись придворные дамы. Девицы на выданье остались в пиршественной зале под приглядом почтенных мамаш, которые без устали всю свадьбу бдели и наблюдали, высматривая приличных женихов. Где, как не на свадебном пиру, мужчина раскрывается во всей своей красе. Тут тебе полный набор «психьей логии» поднимает голову и выползает на свет белый: и агрессия, и слёзы, и сластолюбие, и жадность, и ревность.