Гадкая, сладкая и любимая

Хэвейд понял, что не испытывает ни капли стыда за свои мысли и уже всерьез обдумывает, как ночью потихоньку стащить у сына кузины жабу.

Наверное впервые в жизни Хэвейд испытывал ненависть к своему вынужденному притворству. Впервые в жизни ему хотелось стать не тем, кем он был. Впервые он жежал, чтобы на него смотрели без жалости и отвращения.

Он никогда не завидовал Нейде. Ни разу ему не хотелось поменяться с братом местами.

До сегодняшнего вечера.

Ведьма буквально открытым текстом сказала, что была любовницей его брата. И в этот момент Хэвейд ощутил зависть. Чем его трусливый, жадный до денег и власти братец заслужил привязанность этой женщины? Что в нем было такого, что она, наплевав на запреты, закон и опасность, явилась сюда?

В тот самый миг, когда она произнесла глупое детское заклинание, Хэвейд понял, что она разбудила всю мощь древней крови, что таилась в нем. Он был готов встать, подойти к ней и потребовать у нее то, что должно было принадлежать ему.

Беда в том, что Хэвейд и сам не знал, что это.