Князь Федор. Куликовская сеча

Причем у стрельцов все получается: их частые, плотные залпы, все точнее накрывают ближнюю дугу татарского «хоровода». В то время как на падающие сверху срезни русичи словно и не обращают внимания – кто погиб, тому честная смерть, раненых в тыл… А живые, словно заведенные, натягивают тетивы, с каждой новой стрелой посылая во врага неотвратимую смерть!

…Возможно, поганые и сумели бы победить в этой стрелковой «дуэли» – сосредоточив в центре всех своих конных лучников, да платя за жизнь каждого из русичей жизнями трех своих всадников… Но нет – степняцкое ополчение медленно сместилось на фланги, где в затяжной перестрелке принялось добивать остатки воев сторожевого полка.

По центру же вперед двинулась наемная пехота Мамая из числа генуэзских арбалетчиков, черкесов и крымских готов…

Как ни странно, именно генуэзцам Мамай отвел роль тарана. Потеряв пару десятков воинов на сближении с копейщиками русичей, те установили ростовые павезы под небольшим углом, хоронясь от падающих навесом русских стрел… Да и опасны для них только те, что посылают опытные стрельцы из составных луков – или же болты русских самострелов. Но и последние способны достать противника лишь в момент торопливого выстрела, что арбалетчики успевают произвести, всего на пару секунд высунувшись из-за щита!