Шах и мат

Удивительно, но, похоже, ему достаточно только смотреть на меня. Губы слегка приоткрыты, глаза блестят, будто я нечто странное и знакомое, вызывающее вопросы, важнее жизни, и…

Он смотрит. Игнорировал меня двадцать пять ходов, а теперь просто пялится. Спокойно. С любопытством. К моей досаде, без всякой злобы.

До меня неожиданно доходит кое-что забавное: топ-игрокам пресса обычно дает милые прозвища. Художник. Пикассо от шахмат. Гамбит Моцарта. А что у Нолана?

Убийца королей.

Убийца королей едва заметно подается вперед, и его напряженное, изумленное выражение лица пугает меня сильнее, чем потенциальный удар стулом.

– Кто… – начинает он, но для меня это уже слишком.

– Спасибо за игру, – выпаливаю я и встаю, несмотря на то что должна пожать ему руку, подписать карточку с протоколом и сыграть еще три партии.

«Нет ничего стыдного в том, чтобы отступить, если тебя пытаются загнать в ловушку, но ты все еще можешь выбраться, – говорил папа. – Нет ничего стыдного в том, чтобы знать свои способности и ограничения».