Песнь Сорокопута. Да здравствует принц!

Кажется, сегодня будет мой последний завтрак. Отец всё узнал и решил устроить нам всем очную ставку.

Оглушительный звук пощёчины раздался в тишине. Я вздрогнул, хотел было ринуться на помощь, но отец властным взглядом пригвоздил меня к полу. В кабинете словно разом потемнело; всё застыло в полудымке, казалось каким-то нереальным, будто мне снился очередной тревожный сон. Я видел недовольного отца, разгневанного мистера Брума и на удивление спокойного мистера Кагера. Они время от времени переглядывались. Леон, Оливер и я предстали перед ними как провинившиеся мальчишки.

– Что вы де… – пролепетал я, обращаясь к мистеру Бруму.

Сжав кулаки, Оливер стоял с опущенной головой и весь клокотал от ярости. Его щека покраснела; он зажмурился, сжал губы в тонкую линию и шумно выдохнул через нос. Ему явно стоило огромных усилий не устроить истерику.

Допрос с пристрастием начался, не успели мы войти в кабинет. Никогда бы не подумал, что у мистера Брума настолько взрывной характер. Он толком не позволял Оливеру объясниться – перебивал, кричал, оскорблял его. Не выдержав потоков ругани, Оливер грубо ответил, за что мигом получил. Я впервые увидел, как мистер Брум поднял руку на сына, а потому шокированно уставился на него. Оливер рассказывал, что отец чаще предпочитает его не замечать, однако сегодня что-то пошло не по плану: мы все стали свидетелями просто отвратительной сцены.