Седина в бороду, говоришь?

В нём не сквозило обвинения или стали. Он был дико уставшим, словно я только что пробежала марафон вокруг Земли, после которого хоть ложись и помирай.

Сын молча зашёл в прихожую. Разулся, а когда расстёгивал пальто, я заметила, что руки его дрожат. Говорить по этому поводу ничего не стала – если он переживает, то это хоть как-то говорит о том, что не всё потеряно. Он умолчал про Анастасию, но, наверное, для этого имелся какой-то важный повод?

Я, как и полагается любящей матери, искала оправдания сыну. Искала, и пока не могла понять, удастся ли их обнаружить в принципе.

Илья прошёл в сторону кухни, опустился напротив Вари. Подруга смотрела на него со смесью ожидания и надежды. А я вот уже ни на что не надеялась. Покаянный вид Ильи говорил сам за себя – он приехал с повинной.

– Во-первых, я на его стороне не стоял… – начал сын, и я его тут же оборвала:

– Как только ты понял, что я могу поймать твоего папу с поличным, когда речь пойдет о пропавших деньгах и ночевке его любовницы, ты тут же ринулся мне врать по телефону, что это ты приводил сюда бабу!