Прорвемся, опера!

Да, теперь я вспоминал – Дружинин, бывший зек, откинулся месяц назад и вскоре пришил соседа на гулянке по пьяной лавочке. Начал скрываться от нас по всему городу.

И он будет именно там, на квартире, начнёт угрожать сожительнице и её дочери, возьмет их в заложники, требуя, чтобы мы его отпустили. А потом выстрелит…

– Если увидит нас, запаникует, начнёт угрожать женщинам. Там же ещё дочка была, – проговорил я.

Какой непривычный голос. Мой молодой, уже не звонкий, но уже с хрипотцой, которая так нравилась моей первой, а потом и второй жене, и пока ещё не похожий на прокуренный скрип несмазанной двери.

– Да чё он будет угрожать? – протянул Степаныч. – Вовка-то? Да я его видел, он хмырь, соплёй…

– Возможно, – Якут надел очки. – Степаныч, не подъезжай близко к дому, пешком пройдёмся. На всякий.

Степаныч скептически хмыкнул.

– Хозяин – барин.

Он свернул возле маленького киоска с пивом, сигаретами и всякими сникерсами, возле которого столпились школьники, считавшие мелочь на жвачку со вкладышами, и заехал во двор, расплескав огромную лужу, мимо развалин сгоревшего видеосалона. Спалили его год назад, когда заречные воевали против Универмага, а новый не открыли, видеосалоны уже теряли популярность, но зато появлялись видеопрокаты.