Гонконг. Почти что пенсия

Дверь открывается, едва убираю руку. В пороге вырастает женщина в домашнем халате, некогда очень даже ничего…

Я заваливаюсь внутрь, сажусь на пуфик и молча снимаю туфли.

– Тебя уволили? Мне все уже сказали, Мао! И на что мы будем жить, на что будем платить ипотеку?

Пощечину не вижу, но щеку обжигает пятерней. Голову болтает, как у тряпочной куклы. Чувствую привкус крови во рту.

– Мао ты же говорил, что поборешься, обещал… – шепчет она, глаза наливаются слезами. – Господи, что эти жестокие нелюди с тобой сделали…

Она прячет лицо, в ладони, и убегает в совсем маленькую комнатушку, захлопывая дверь. Оттуда слышится плач. Я также на автопилоте прохожу в ванную, которой оказывается узкая душевая кабина. Закрываюсь и даже не раздеваясь, становлюсь под струю холодной воды. Упираюсь ладонями в стену. Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Ледяная струя помогает окончательно протрезветь и собраться в кучу. Пора включаться, Мао Юн.

Сегодня в кабинете шефа пахло Ramón Allones. Син Мин хорошо знал эти сигары по насыщенным кофейным тонам и ярким полутонам. Шеф курил крепкие рамоны тогда, когда был не в духе. Кубинские сигары вообще всегда были его страстью. У шефа была целая коллекция «кубинцев», которую сам же Син привез чартерным рейсом из Кубы. Тогда шеф похвалил Сина и даже вручил премию…, а вот теперь Син не справился и разозлил своего босса.