Победоносец

Она уже хотела уходить, когда я, продолжая заниматься письмом Громобоя, бросил:

– Ты не оставила верёвку для крепления послания.

– Ах, это… – как же звучал её голос! Совсем не как у обычных девчонок: не весело и легковесно, не ласково и мягко, а уверенно и твёрдо, и даже с какой-то нездешней прохладой. – Вот, привяжи этим, – повернув голову, я увидел, что она протягивает мне выдернутую из её косы шелковистую ленту голубого цвета. Другой девушке я бы сказал, чтобы она не дурила – такие ленты непригодны для посланий, так как их материал плох для надёжных узлов, – но Ванде я такого, конечно, не сказал. Протянув руку, я взял из её ладони ленту таким образом, чтобы даже случайно не коснуться своими пальцами её кожи. Она же уже не ухмылялась, а внимательно смотрела на меня, что мне понравилось: так обычно девушки смотрят не на своих ровесников, а на тех, кто намного старше их. И пусть я младше неё на неделю, однако я выше неё на целую голову, намного шире в плечах и вообще, я самый крупный из всех наших ровесников, за исключением, конечно, Громобоя. На самом деле, я уже выгляжу старше двадцати лет – всему виной отцовские гены и регулярные физические нагрузки. Это странно, но Ванда, высокая и гибкая, в этот момент впервые показалась мне хрупкой, и это при её-то параметрах… Быть может, Утровой не преувеличивает, когда говорит, что я иду и в рост, и в ширину чрезмерно быстро.