Семиозис

– У меня есть кости стекловара.

Я наблюдала за его реакцией.

– Кости… очень хорошо.

Но он не был ни рад, ни удивлен.

– Вы знали про город.

Он не желал встречаться со мной взглядом.

– Я могу это проанализировать, – сказал он и ушел, шаркая ногами.

Лжец. Но мне показалось, что ему не нравится лгать. И есть все-таки надежда, что он не станет лгать и дальше.

На следующее утро, холодное и дождливое, сломались метановые биореакторы в силовых установках автопропольщиков. Николетта была слишком занята их ремонтом чтобы смотреть на спутниковые карты: посевы были на первом месте. Меня отправили чинить крышу на центре даров, и там со мной встретилась Синтия.

– Нам даже нельзя об этом говорить! – пожаловалась она.

– Ну и не говори, – ответила я. – Не говори ни о чем.

Тем вечером мы, семеро детей, ужинали молча. Внуки решили, что это такая игра, и тоже к нам присоединились. Хиггинс попытался заткнуть Веру, когда та заговорила о погоде и новых проблемах с медицинским оборудованием, которые означали новую работу для Николетты и отсрочку для анализов Октаво, потому что оборудования не хватало для исследования окружающего мира и лечения прободной язвы у Анселя, чего-то у Террела, и чего-то еще у кого-то еще, и боли в суставах у симулянта-Брайена. При каждой ее фразе Хиггинс качал головой: нет-нет-нет! К нему присоединились другие внуки. Стоило Вере открыть рот – и полдюжины головок начинали трястись.