Что дальше, миссис Норидж?

– Отчего же? – удивился Натаниэль.

– Они с горбуном в прошлом судились из-за клочка земли. Дело давнее, однако Гибсон был злопамятен. Он не отказывал, но и не соглашался, постоянно находя отговорки. Обещал, что вот-вот Даффи войдет в лучшую свою форму и уж тогда он непременно отпустит его к Альме. Горбун пытался хитрить. Только начнется у Альмы течка, он уже под воротами у Гибсона. Но тот был начеку! Приглядывал за Даффи в такие дни строже, чем богатый папаша за дочкой на выданье. Когда горбун понял, что хитростью ничего не выйдет, он принялся подлизываться. Расписывал, какое великое вырастет потомство у этих двух собак, прельщал Гибсона картинами безбедной жизни, крутил так и сяк… Без толку! Гибсон держал Даффи при себе. Горбун злился, однако ж ничего не мог поделать. Приходилось ему облизываться на Даффи издалека и ждать, когда Гибсон сменит гнев на милость.

– Вы сказали, Гибсон ссорился с соседями, – напомнила Эмма.

– Так и было. С другой стороны участок Гибсона граничил с фермерской землей. Там жила вдова Нельда Вайсон со своими пятью отпрысками. Мал-мала меньше. Они обожали возиться с псом. Если Нельде надо было призвать эту ораву к порядку, она угрожала, что больше не пустит к ним Даффи, и ее сорванцы делались шелковыми. Не раз и не два Нельда пыталась выкупить Даффи у Гибсона. Но тот лишь хохотал ей в лицо. «Дурак я буду, если избавлюсь от этого пса. Я научу его сотне новых трюков и однажды продам заезжему богачу». Нельда не скопила бы денег на Даффи, даже если бы сдала в рабство своих детей. Вот она и скандалила с Гибсоном – от бессилия да несдержанного нрава. Один из ее сыновей, любимчик Нельды, страсть как привязался к этому псу. Это был болезненный мальчуган, тихий и ласковый. Если он начинал плакать, Нельда хваталась за сердце. А когда он улыбался, она выглядела счастливей всех на свете. Ее сынок прибегал к Гибсону каждое утро, чтобы погладить пса. Однажды Гибсон не пустил мальчишку, и Нельда так разоралась, словно у них дом сгорел. Может быть, вы скажете, что все это чепуха и никакая собака не стоила эдаких войн…