Дурень. Книга пятая. Буря

– Воинов осталось едва десятка три, два десятка асигару и десять сохэй. (буддийских воины-монахи). Есть ещё пять выживших артиллеристов, – не поднимая головы, доложил старик Ичиро.

– Этого вполне хватит для обороны замка, больше здесь и не разместить людей. Иди и позови ко мне Казуки, эту насмешку над самураем.

Воин в треугольном шлеме помог командиру подняться по лестнице на второй этаж и отошёл в сторону, склонившись в глубоком поклоне.

– На тебе нет крови, нет бинтов, – всё с тем же каменным лицом произнёс Мацумаэ Такахиро.

– Меня отбросило взрывом, когда упал, то повредил колено… Это не помешает мне сражаться с врагом.

– Колено? Хорошо, что не помешает. Богиня Аматерасу смотрит на нас, я встану в один ряд с тобой и твоими асигару. Мы не можем победить, гайдзинов слишком много, но мы можем достойно умереть, забрав с собой как можно больше варваров. Готовьтесь. Я одену кирасу и спущусь вниз.

Семь десятков калмыков и семеро индейцев, распределённых по этим десяткам, на четырёх шлюпках пристали к пустынному берегу. В том месте, где стояли японцы стройными шеренгами, сейчас было четыре больших воронки, и вокруг вся земля усеяна телами воинов, некоторые даже были живы – стонали и тянули к гайдзинам руки, чего-то крича, то ли проклинали, то ли грозились отомстить, то ли, что всего вероятнее, просили о помощи.