Голова на серебряном блюде

– Будет сделано, госпожа.

– Эржебет, ты, часом, не делала ничего, чем могла бы опозорить Ференца?

Эржебет перепугалась:

– Матушка, с чего вы вдруг…

– Ты удивлена, что я внезапно заговорила об этом? Но я тоже внезапно узнала об этих слухах.

– Простите мне мою непочтительность, но вы забываетесь. Как же это так, перед толпой людей…

– Об этом и так известно всем! Единственная, кто остается в неведении, – это ты, Эржебет. Люди судачат. И ведь граф Ланжела далеко не единственный!

Оршойя вдруг отчего-то усмехнулась.

– Все же яблочко от яблони недалеко падает… Когда я узнала о твоих проделках, у меня все поплыло перед глазами. Своим поведением ты опозорила меня, как никто раньше. Но больше всего мне жаль сына. Веря в порядочность своей жены, он денно и нощно трудится не покладая рук. А ты за спиной у него, не зная никаких забот, предаешься развлечениям в замке… Долг жены – смиренно ждать возвращения мужа.

– Именно поэтому, матушка, я и…

– Все, что ты сделала, – это впустила бродяжек за священные стены замка, чтобы играть с ними, как малое дитя, – резко перебила ее Оршойя. – Но и это не все. Ты занималась непотребствами с молодыми людьми, приходившими сюда! Совсем стыд потеряла!