Голова на серебряном блюде

– Я великодушна, – услышала Эржебет самодовольный голос Оршойи, не сводившей с нее глаз. Приподняв залитое слезами лицо, она пересеклась взглядом с Бесс. – Поэтому мы не будем продолжать твое наказание. Но не думай, что на этом все кончено. Отныне я запрещаю тебе встречаться с мужчинами наедине. С этого дня я тоже буду жить в замке и следить за тобой, не спуская глаз.

С этими словами Оршойя громко удалилась, поманив за собой стражу. Несколько служанок последовали за ними. Разумеется, в их числе была и Бесс. Теперь прислуга разделилась на два лагеря.

По-прежнему нагая, униженная, испещренная рубцами, Эржебет продолжала сидеть на коленях, содрогаясь от стенаний. Она медленно приподнялась, и ее бережно накрыли мягкой широкой тканью. Посмотрев наверх, она увидела, что это Торко укутал ее новой шторой, которую они только что вместе пытались повесить.

Вернувшись в замок, граф Надашди великодушно простил жене неверность. Возможно, отчасти тому поспособствовало чувство вины за страшное наказание, которое учинила Эржебет его мать. На самом деле граф был человеком большой души и имел терпеливый характер. Но, пожалуй, больше всего его разжалобил прелестный облик его жены.