На память милой Стефе

– Значит, у вас фигура как у девушки, – сказал я искренне.

– Боже, Саул, ты такой молодой и уже знаешь, что нужно сказать женщине! – восхищенно рассмеялась бабуля.

Я про себя отметил, что хоть про подушку смогу написать хозяину, и выдал бабуле то, что хранилось в шкатулке. Она достаточно равнодушно перебрала ожерелья и задержала в руках птичку, на которую я вообще не обратил внимания.

– Это муранское стекло, настоящее, – пояснила бабуля, любуясь птицей. – Посмотри, как свет играет. Редкий экземпляр, тонкая работа.

– Муранское стекло? – уточнил я.

– Мальчик, разве у твоей мамы не было вазы из муранского стекла? – удивилась бабуля.

– Нет, только хрустальная. Я все время боялся, что она упадет мне на ногу и я вообще без ноги останусь, настолько она была здоровенная, тяжелая и страшная, – рассмеялся я.

– Хрусталь? – не поняла бабуля. – Это что-то ценное, да?

– У нас считалось, что да, очень ценное, – кивнул я. – Все мечтали иметь хрустальные вазы, хрустальные люстры и хрустальные бокалы. Еще сахарницы. В вазы никогда не ставили цветы, а из бокалов никто не пил. Все стояло в шкафу. Сахарница тоже. Про люстру сказать не могу – у нас такой не было. Интересно, откуда у мамы нашего хозяина птица из муранского стекла?