Женщина на корабле

– Нет, Лерочка, не больно. Такое я уже и не ощущаю даже.

Лерка держала маму за руку, рассказывала про свою жизнь, про работу, про тундру и вечную мерзлоту, всё, что рассказывала уже сто раз, но сейчас это уже было не важно. Она понимала, что маме нужно просто слышать её голос, произносящий слова, не относящиеся к её болезни, слова из другого мира и другой жизни, которых уже никогда не будет для неё.

– Жалко, я к тебе в гости так и не выбралась, не посмотрела, как ты там живёшь.

– Вот поправишься, вместе поедем. У нас там интересно, правда, пока ещё холодно очень, всё в снегу. Он до июня у нас лежит. Мы с тобой погуляем, подышишь морозцем, и все болезни как рукой снимет.

Марина Васильевна тонко улыбнулась и закрыла глаза. Лерка поняла, что лекарство, наконец, подействовало, и мама уснула. Она посидела ещё, тихонько высвободила руку и вышла во двор. Отец стоял у садовой калитки и смотрел куда-то вдаль. Она никогда не курила при отце, но сейчас просто не было сил куда-то идти – в сад или сквер кварталом дальше. Она выдыхала сигаретный дым и ощущала какую-то звенящую пустоту в голове. Отец подошёл и сел рядом. Молча они выкурили по сигарете и одновременно потянулись за следующей.