Государева крестница

– Ты вовсе дикий варвар, коли молвишь подобное мужу не подлого роду, но имперскому шляхтичу. За бесчестье дорого расплачиваются, майстер Фрязин. – В словах лекаря была уже неприкрытая угроза.

– Это ты-то про бесчестье поминаешь? – Никита рассмеялся. – И язык ведь, глянь, не запнулся! Истинно бесстыжий, верно тебя дочь моя припечатала, вернее не скажешь. Ты когда на Москву-то приехал – тому года три-четыре? А я, вишь, незадолго пред тем был в ваших имперских краях. Ведом ли тебе такой город, Любек?

Бомелий, уже направляясь к двери, замер, словно упершись в стену.

– Любек? – переспросил он, медленно оборачиваясь. – Так, Любек мне ведом. Богатый город, торговый, ганзеатический. Для чего ты спрашиваешь меня про Любек?

– Для того, что рассказывали мне там на постоялом дворе про некоего лекаря, что был выставлен на рыночной площади у позорного столба. Он, вишь, племяннику одному подсобил дядю на тот свет спровадить – тот богат был, вдов да бездетен, так вьюноша на наследство и польстился. Да дело-то раскрылось, племянничек угодил на плаху, а против лекаря, что зельем его снабдил, улик прямых не нашлось, он и выкрутился. У позорного столба постоял и изгнали его из города – вот те и вся кара. А куда после тот лекарь подался, про то мне не говорили. Может, ты лучше знаешь, ась?