Проект Стокгольмский синдром

– Да, Островский, разошлись, как в море корабли – отвечает Степан, стараясь шутить, но вышел не совсем тот эффект, затем останавливает машину перед светофором. Загорелся красный свет, давая возможность передохнуть и спокойно поговорить, не отвлекаясь на дорогу. – После пропажи Оли, Ирина совсем ушла в себя. Чувствовала себя виноватой, что не могла разглядеть в своей подруге волнение, – Степан жмет плечами, словно до сих пор не может принять факт ухода своей жены. – Потом работа, – продолжает он. – Это сложно, Лёнь, психика не выдерживает изо дня в день проводить вскрытия тел, видеть мертвых людей и изучать их внутреннее содержимое, чтобы понять, как они вели свой образ жизни. А знаешь, что самое удивительное? – Он смотрит мне в глаза, потому что я с интересом слушаю его и в уме делаю пометки. Чертова профессия не оставляет меня, даже, когда речь идет о друзьях и родных. Отпечаток накладывается сильно, и от своей сущности уже не сбежишь. Я киваю на его вопрос, безмолвно прося об ответе, так как мне стало любопытно, что Власов открыл для себя в своей работе анатома. – Наше тело хранит в себе гораздо больше ответов на вопросы здоровья или образа жизни, который ведем как попало, чем сам человек может сказать о себе, будь он на приеме, например, у тебя.