Проект Стокгольмский синдром

– Как-то подозрительно, тебе не кажется? – Степан нахмурился.

– Еще как, – я соглашаюсь с ним. – Долго не решался произнести вслух, надеясь, что это не может касаться нас, но, скорее всего это не так, Степ. Моя «работа», – я в воздухе обозначаю кавычки, – наложила свой отпечаток на семью. И теперь, мне предстоит понять, где я совершил ошибку, и подверг опасности свою жену.

– Ты все еще надеешься, что она жива? – Степан не намеренно задал самый распространённый вопрос, но, а мне показалось, что анатом только что прошелся своим скальпелем по моей грудине, жаля до безумной боли сердце, которое наполовину все еще живет. Увидев мою реакцию, Власов поспешил оправдаться, но я покачал головой, ведь это самая больная и жестокая правда. А, что, если моей пушинки уже нет? Все это время мысль всплывала, но я упорно отказываюсь верить, это не так и я чувствую, что она все еще дышит воздухом.

– Оля – жива, – твердо произношу, не давая возразить анатому и подкинуть камней в мою израненную душу. – Пока я не увижу собственными глазами ее тело, – я сглатываю нервный комок в горле, – она жива, Степ. – Друг кивает головой.