В краю молочных рек

Он не помнил и того, как она болела, – просто в один день отец увез ее куда-то на машине, сказав, что ей надо в долгую рабочую командировку. Домой она больше не вернулась. Через полгода отец сказал, что она умерла. Примерно с того момента у Димы и пошел отсчет жизни. За окнами тогда было неправдоподобно голубое небо, в квартиру задувал ветер, играя светло-желтыми шторами. Эта сцена часто появлялась у него перед глазами.

Хоть Дима в тот день и видел слезы отца, он не сразу понял, что мама умерла, – это не умещалось в сознании. В сводчатом церковном зале, заполненном людьми и молитвами, к нему то и дело подходили взрослые, обнимали, плакали, говорили примерно одно и то же: какая трагедия, такой маленький и теперь без мамы. Кто-то еще добавлял, что всегда будет помогать при необходимости. Повторяли, что не нужно бояться слез – надо плакать, плакать, плакать, тогда будет легче.

Дима не понимал, почему о нем так заботятся, и только на кладбище, когда гроб опустили в яму и на него сверху посыпалась земля, все сложилось в одну картину. У него началась истерика – он упал, разрыдался. Его взял на руки отец, он потерял сознание и пришел в себя уже дома. Тогда он и почувствовал впервые то одиночество, которое часто ощущал потом и которое он чувствовал сейчас, сидя на пустой платформе.