Четыре сезона. Сборник

Я согласился.

– Или даже так, – продолжал Энди в своей рассудительной манере. – Я допускаю, что он себя уговорил. Вспышки блицев. Репортеры. Его фотография в газетах… И гвоздь программы: его показания в суде. Я не хочу сказать, что он умышленно исказил факты или дал заведомо ложные показания. Я допускаю, что он не моргнув глазом выдержал бы тест на детекторе лжи или поклялся бы именем матери, что я купил эти полотенца. И все же… память, черт побери, такая субъективная вещь…

Одно я знаю точно, – закончил он. – Даже мой адвокат, который считал мою версию наполовину враньем, даже он с порога отмел весь этот бред с полотенцами. Дураку же ясно: я был в стельку пьян, слишком пьян, чтобы думать о том, как заглушить выстрелы. Если бы стрелял я, от этих полотенец ничего бы не осталось.

Короче, припарковался Энди возле свалки. Сидит, пьет пиво и курит сигарету за сигаретой. Вот он видит, как нижний этаж погружается в темноту. Вот зажигается одно-единственное окно на втором этаже… а через пятнадцать минут и оно гаснет. О том, что было дальше, сказал он, нетрудно было догадаться.