Четыре сезона. Сборник

Что произошло в моей жизни? А вы не догадались? Меня освободили. После тридцати восьми лет дежурных слушаний и дежурных отказов (за эти тридцать восемь лет успели умереть три моих адвоката) я добился условного освобождения. Вероятно, они решили, что к пятидесяти восьми годам меня достаточно выпотрошили, чтобы я мог представлять какую-то опасность для общества.

Я чуть не сжег рукопись, которую вы читаете. Досрочно освобожденных шмонают не меньше, чем угодивших в садок «мальков», в рукописи же моей хватало взрывоопасных мест, за которые меня бы развернули на сто восемьдесят градусов и накинули еще годков шесть-восемь. Не говоря уже о том, что в «мемуарах» упоминалось название городка, где, по моим расчетам, должен был находиться Энди. Мексиканская полиция охотно сотрудничает с американской, а мне бы очень не хотелось получить свою свободу – или, скажем иначе, возможность сохранить свой труд, на который я потратил столько времени и сил, – ценой свободы Энди Дюфрена.

Тут я вспомнил, как в сорок восьмом Энди пронес в тюрьму пятьсот долларов, и тем же способом вынес из тюрьмы рукопись. На всякий случай я подстраховался и переписал страницы, где упоминался городок Сиуатанехо. Если бы во время «проверки выпускника», как это называется в Шоушенке, мои писания были обнаружены, я бы схлопотал новый срок, а Энди… ищейки взяли бы ложный след – город Лас-Интрудрес на океанском побережье Перу.