Четыре сезона. Сборник

У меня был свой человек, Кендрикс, отрабатывавший один должок, который за ним числился еще с пятидесятых и который он сумеет погасить только через четыре года. Причитающиеся мне проценты я брал с него в основном информацией – в моем деле надо всегда знать, откуда ветер дует, или тебе крышка. Так вот, этот Кендрикс получил доступ к документации, которая, как вы понимаете, не валяется на видном месте, тем более в нашей вонючей мастерской по изготовлению номерных знаков.

Кендрикс сообщил мне, какой бывал расклад голосов, когда комиссия отклоняла ходатайства Энди: 7–0 в пятьдесят седьмом году, 6–1 в пятьдесят восьмом, снова 7–0 в пятьдесят девятом и, наконец, 5–2 в шестидесятом. Последующего расклада я не знаю, зато я хорошо знаю, что шестнадцать лет спустя он по-прежнему сидел в камере номер 14 пятого блока. К тому времени ему стукнуло пятьдесят восемь. Они, конечно, могли расщедриться и выпустить его году этак в восемьдесят третьем. Они дают тебе жизнь, точнее то, что от нее остается. Да, в один прекрасный день тебя могут освободить, только… впрочем, расскажу-ка я вам лучше такой случай.