Дочери войны

– А ты сегодня рано вернулась, – сказала Элиза, но, посмотрев на наручные часы, добавила: – Впрочем, не так уж и рано.

– Ты оставила ворота открытыми.

– Не я. Наверное, Флоранс.

– Я напугалась. – (Тяжелый узел не помешал Элизе пожать плечами.) – И что у тебя там?

– Так, всякая всячина для нового укромного местечка. – Элиза склонила голову набок и прищурилась. – А ты знаешь, что у тебя волосы в краске? Прилично измазалась.

– В самом деле? Боже мой!

Элен подошла к зеркалу в прихожей: яркие белые полосы в волосах и маленькое пятно на левой щеке.

Стены прихожей были увешаны картинами, афишами и детскими рисунками сестер, вставленными в рамки. Большое зеркало, в которое сейчас хмуро смотрелась Элен, обрамляла резная рама, богато украшенная гроздьями винограда и вьющейся виноградной лозой. В это зеркало сестры смотрелись бóльшую часть своей жизни. В детстве – сидя на руках у матери, Клодетты; в те дни они улыбались и смеялись, видя собственное отражение. Сейчас – чтобы мельком взглянуть на прическу. К раме была приколота старая пожелтевшая фотография, запечатлевшая мать с ее сестрой Розали, которая вскоре сбежала из дома. Из всех мест, где довелось жить сестрам, здесь история их семьи, родственные узы и корни ощущались острее всего.