Он уходя спросил (адаптирована под iPad)

– Алевтина Романовна, вы? – пробормотал я, поднимаясь. – Какими судьбами?

Выглядела Хвощова странно. Шляпка набок, ресницы трепещут, на щеках красные пятна, руки без перчаток. Я никогда не видывал ее такой, даже в те тяжелые московские дни. Это была крупная, ухоженная, чрезвычайно уверенная в себе женщина, подверженная эмоциональным взрывам, но даже в крайнем гневе никогда не терявшая самообладания. Сейчас же она вся тряслась, будто в припадке безумия.

Откуда она здесь взялась? Как меня разыскала? И зачем я ей понадобился через столько лет?

На первые два вопроса я получил ответ сразу же.

– Я приехала из Ниццы. Только вчера прочитала в «Эклерёр», что вы участвуете в Монакском конгрессе. Прочитала, и тут же забыла. А сегодня, когда пришла телеграмма, поняла: мне вас Бог послал! Идемте же!

– Куда?

Хвощова взглянула на мою спутницу, но не извинилась и не представилась. Это тоже было решительно не похоже на всегдашнее ее поведение, хоть и напористое, но неизменно корректное.

– Отойдем.

Мари Ларр смотрела на незнакомку молча, не выказывая ни удивления, ни оскорбленности.