Время, бесстрашный художник…
- Откуда-то из детства
- бумажным корабликом,
- запахом хвойной ветки,
- рядом со словом полька
- или фольга,
- вдруг выплывает
- странное это слово,
- шершавое и смолистое –
- канифоль.
- Бумажный кораблик,
- елочная игрушка,
- скрипочка,
- скрипка.
- Шумные инструменты моего детства –
- деревянные ложки,
- бутылки,
- а также гребенки,
- обернутые папиросной бумагой, –
- это называлось тогда шумовым оркестром,
- и были там свои гении и таланты,
- извлекавшие из всего этого
- звуки,
- потрясавшие наши сердца.
- Я играл на бутылках,
- на деревянных ложках,
- я был барабанщиком
- в нашем отряде,
- но откуда
- это воспоминанье о скрипке,
- это шершавое
- ощущенье смычка,
- это воспоминанье
- о чем-то,
- что не случилось?
«Была зима, как снежный перевал…»
- Была зима, как снежный перевал,
- с дымком жилья, затерянным в провале.
- Но я в ту пору не подозревал,
- что я застрял на этом перевале.
- Была такая длинная зима,
- когда любой вечернею порою
- уже легко – сойтись горе с горою
- и очень трудно не сойти с ума.
- Была зима,
- и загородный дом,
- где в сумерках мерцает телевизор
- и где гудит огонь,
- бросая вызов
- метелям,
- снегопадам,
- январю –
- всему, что нам на головы свергалось.
- Дни прибывали
- по календарю.
- К пяти часам у нас уже смеркалось.
- Когда в окно вползала чернота
- и все предметы делались иными,
- я видел,
- как подводится черта
- под нашими усильями дневными,
- под нашей каждодневною тщетой.
- А ниже,
- оставаясь за чертой,
- тянулась цепь таинственных пометок,
- и лес напоминал строеньем клеток
- и всей своею сущностью прямой,
- что он не только современник мой,
- но и другого века однолеток,
- и он другие помнит времена.
- Графический рисунок голых веток
- напоминал при этом письмена
- давно существовавшего народа.
- А я еще задач такого рода
- не знал,
- я перед ними пасовал
- и то и дело путался в ответах.
- Да и мороз к тому же рисовал
- на стеклах непонятные узоры
- и всякие загадывал загадки,
- которых я разгадывать не мог,
- хотя и упражнялся регулярно.
- А утром снова
- тоненький дымок
- стоял над крышей перпендикулярно,
- и даль передо мной была бела,
- и жизнь моя передо мной была
- как на ладони вся,
- как на экране,
- и можно было с легкою душой
- перечеркнуть написанное ране,
- переписать строку или главу,
- которая лишь сдавленно звучала,
- перемарать постылый черновик,
- и даже сжечь,
- и все начать сначала.