Время, бесстрашный художник…
- Дети, как жители иностранные
- или пришельцы с других планет,
- являются в мир, где предметы странные,
- вещи, которым названья нет.
- Еще им в диковину наши нравы.
- И надо выучить все слова.
- А эти звери!
- А эти травы!
- Ну, просто кружится голова!
- И вот они ходят, пометки делая
- и выговаривая с трудом:
- – Это что у вас? – Это дерево.
- – А это? – Птица. – А это? – Дом.
- Но чем продолжительнее их странствие –
- они ведь сюда не на пару дней –
- они становятся все пристрастнее,
- и нам становится все трудней.
- Они ощупывают переборочки,
- они заглянуть стараются за.
- А мы их гиды,
- их переводчики,
- и не надо пыль им пускать в глаза!
- Пускай они знают, что неподдельно,
- а что только кажется золотым.
- – Это что у вас? – Это дерево.
- – А это? – Небо. – А это? – Дым.
Старая женщина с авоськой
- А вот явленье грусти бесконечной,
- хотя,
- на первый взгляд,
- и беспричинной.
- На остановке где-нибудь конечной
- старушка из автобуса выходит.
- Ах, город,
- эти новые дома,
- керамика,
- стекло
- и алюминий!
- Какая пестрота и легкость линий
- в меняющихся контурах его,
- какая гамма цветосочетаний!
- Здесь для примера я бы показал
- Центральный, скажем, аэровокзал
- или Дворец
- для бракосочетаний,
- куда подъехал свадебный кортеж
- с девчонкою в одежде подвенечной…
- Но вот картина грусти бесконечной,
- когда старушка площадь переходит.
- Ах, город,
- все куда-то он спешит,
- торопится на ярмарки,
- на рынки,
- на свадьбы,
- на рожденья,
- на поминки,
- проглатывая прессу на ходу,
- прижав к себе попутные покупки,
- нет-нет еще косясь на мини-юбки,
- как бы стыдясь,
- что снова уличен
- в приверженности к моде быстротечной…
- Но вот картина грусти бесконечной,
- и я едва не плачу в этот миг,
- когда старушка площадь переходит,
- в скрещенье всех событий мировых
- шагает по дорожке пешеходной,
- неся свою порожнюю авоську,
- где, словно одинокий звук минорный
- и словно бы воробушек озябший,
- один лежит на донышке
- лимон.