Королева красоты Иерусалима

В редких случаях, когда мать задерживалась возле арабки, торгующей помидорами, ей удавалось улизнуть, и она стояла у входа в лавку, будто бы разглядывая мешки с сухофруктами. Время от времени она украдкой бросала взгляд на красивого парня за прилавком. Лицо ее заливал румянец, когда она видела, как он улыбается покупателям, и на щеках у него появляются ямочки. Но еще до того, как прозвучит крик матери «Рухл, ким а-хэр!», она спешила убраться отсюда, чтобы мать не заметила.

Но однажды он ее заметил, их взгляды встретились. Нахмурив лоб, он рассматривал ее без стеснения. И Рухл, вместо того чтобы отвести глаза, вперила в него взгляд! Если бы отец или братья увидели ее в эту минуту, они бы всыпали ей по первое число. Если бы мать догадалась, что творится в ее бешено колотящемся сердце, она остригла бы ей косы, обрила наголо и отдала в монастырь Ратисбон[40], чтоб она стала монашенкой; эту угрозу мать повторяла не раз.

На следующий день, когда мать была занята готовкой, а сестры – уборкой и младшими детьми, Рухл выскользнула из дому и пошла по улицам Меа-Шеарим. Она прижималась к стенам и молилась, чтобы по дороге не встретить отца, или старшего брата, или кого-нибудь из родственников либо знакомых. Миновав Геулу и Макор-Барух, она дошла до улицы Яффо, прошла в ворота рынка Махане-Иегуда и остановилась у входа в лавку.