Последний Иерусалимский дневник
- Старость – это горечь угасания
- и с ветвей душевных листопад,
- и окрестной жизни прикасание
- часто раздражает невпопад.
«Бог аккуратно близких всех выкашивал…»
- Бог аккуратно близких всех выкашивал,
- а я пока остался срок тянуть…
- Сегодня поминал я брата старшего.
- Кого ещё успею помянуть?
«Похоже на дыхание чумы…»
- Похоже на дыхание чумы
- течёт заразы паводок шальной,
- так сильно вирус вывихнул умы,
- что станет жизнь совсем теперь иной.
«Ночью дух податлив чуду…»
- Ночью дух податлив чуду,
- всё загадочно на свете,
- лунный свет рассеян всюду,
- как евреи по планете.
«Мир хотя устроен не без блядства…»
- Мир хотя устроен не без блядства,
- но повсюду веет благодать,
- многому пристойно удивляться,
- ничего не стоит осуждать.
«Не известна конечная дата…»
- Не известна конечная дата
- у таких же, как я, долгожителей,
- но теперь я живу бородато
- и к себе отношусь уважительней.
«Хвалю кровать я кстати и некстати…»
- Хвалю кровать я кстати и некстати:
- когда-то я на ней любил жену,
- а главное – на этой же кровати
- когда-нибудь я ноги протяну.