Пятьдесят слов дождя

Зато в углу комнаты стоял очень удобный двухместный диванчик; там Нори и сидела, наблюдая за игрой Акиры.

Ей-богу, как он играл! Ни разу в жизни – даже в самых смелых и полных надежды мечтах – Нори не слышала столь прекрасных звуков, как музыка, которой он давал жизнь.

Несмотря на всепоглощающее обожание Акиры, Нори понимала, что он всего лишь человек. Он человек, а его скрипка – не более чем искусно сработанный кусок дерева со струнами. Однако вместе они превосходили человеческую обыденность, становясь чем-то божественным. Нори знала, что такие мысли кощунственны, и каждую ночь пыталась искупить их в молитвах.

Она сворачивалась на диване калачиком и слушала, как брат выписывает звуком картины. Каждое произведение рисовало новые образы. Мысленным взором Нори видела сад, полный деревьев с белой листвой, и фонтан с яркими пятнышками розовых лепестков, плавающих в воде, – это концерт. Или реквием – одинокий конь, бредущий по тускло освещенной дороге в поисках своего давным-давно погибшего всадника. У мертвых белых мужчин, к именам которых Нори постепенно привыкала, она усваивала, что значит прожить тысячу жизней в радости и печали, никогда не покидая стен дома.