Контуженый

– О тебе спрашивал Тарантино. Просил ему перезвонить. Знаешь такого?

– Командир батареи.

– Тогда звони.

Врач набирает номер и передает мне телефон. Как только слышу соединение, говорю, как в рацию:

– Вызывает Кит. Прием!

– Выжил все-таки, Кит. Тогда готовься. У ребят вопросы, – устало отвечает командир.

– Какие?

– Серьезные. Всех накрыло, а ты живой. Как? Ты командир расчета. Почему тебя не было с ними?

– Я не помню.

– Такое оправдание для Вепря не прокатит.

– Для Вепря?

– И для меня тоже. Случай странный и пахнет дурно.

– Чем?

– Ты и правда не врубаешься?

Я мотаю больной головой, не соображая, что Тарантино меня не видит.

Он понижает голос, но говорит без сочувствия:

– Кит, ты под подозрением. Подозрения серьезней некуда. В предательстве! Теперь допер?

Я раздавлен. Некоторое время молчу и спрашиваю:

– И что мне делать?

– Всё вспомнить! Или…

Тарантино не договаривает. Перед моими глазами Чапай, зачитывающий заповеди. «Первый грех – предательство. За это расстрел».

На ватных ногах я возвращаюсь к Марине. Медсестра выдает таблетки, делает обезболивающий укол, оценивает мой поникший вид и вкалывает другое лекарство.