Северная река

– Как там особый пациент доктора Циммермана?

Интерн помедлил и сказал: «В порядке. Он будет жить. Его не существует, но жить будет».

– Это хорошо, – сказал Делани. – Суровые были сутки?

– Да, навалилось. Падают в снег, ломают руки, локти, запястья и головы. Старушки валятся с лестниц. Дети замерзают почти до смерти, отопление подвело. Сразу всё. Чёрт, да вы же сами знаете, как это.

Делани кивнул: «Ладно, берегите себя».

– Спасибо, доктор Делани.

Да, он знал, каково всё это. Он сам был интерном в больнице Бельвю, более крупной и сумасшедшей, чем больница святого Винсента. Как раз перед войной. Они приобрели одну из первых карет скорой помощи вскоре после того, как в городе появились первые автомобили, но она не выезжала по снегу и льду, да и в дождь не всегда могла доехать. Тридцать шесть часов на работу, восемнадцать на отдых. Только Делани и водитель. Вызовы поступали из полиции, затем они мчались на место преступления, к застрявшему в шахте лифта мужчине, к женщине, изрезавшей себе груди, узнав, что муж заразил её триппером, к четырёхлетнему мальчику, исхлёстанному до потери сознания собственным отцом, девушке, решившей рожать посреди пустыря, но ребёнка придушило пуповиной. Он знал, каково это. Обуздывать эмоции. Учиться не чувствовать. Хорошая тренировка, пригодится на войне. Или в браке.