Кассия

Мыться было невозможно, постирать вещи – негде.

Иногда Касси сползала в болезненную дрему, и там, в истинном беспамятстве сна, ей казалось, что больницы и рогов никогда не было. Из этого блаженства ее вырывал визг и скрежет – не то металла, не то тормозов. Сердце лупило в ребра, желудок стискивала до боли чья-то ледяная рука. И снова что-то чесалось, мешалось, ныло – будто по телу бежали муравьи.

Нескончаемый кошмар.

– Ноги крутит? – спрашивала мама, когда Касси в очередной раз выполняла на койке что-то альпинистское, с переворотом.

Касси так все раздражало, что она не отвечала, и мама тяжело вздыхала.

– Подержишь горный хрусталь?

– Нет!

– Он успокаивает.

– Господи!..

Мама ещё раз вздыхала и тут же засыпала, а Касси, ненавидя себя, вглядывалась в тёмный потолок.

Вглядывалась.

Переворачивалась.

Вглядывалась.

После нескольких часов пыток утро медленно втекало в окна, и потолок светлел. И снова скребли дворники снег. И снова конвейером проносились вибромассажи, контрастные души… хождение по камням, по дорожке, по мукам. Косо смотрели и крестились пациенты, шептались медсестры и врачи. В кабинете миостимуляции Касси облепляли электродами и били током, «чтобы работали мышцы». В кабинете лечебной физкультуры врач долго учил Касси втягивать живот до позвоночника, а потом понял, насколько это бесполезно и просто выдал список упражнений. Половину из этого списка Касси не смогла бы выполнить и здоровой, а от оставшейся половины сердце едва не выскакивало из груди.