• В неволе я, в неволе я, в неволе!
• На пыльном подоконнике моем
• следы локтей. Передо мною дом
• туманится. От несравненной боли
• я изнемог… Над крышей, на спине
• готического голого уродца,
• как белый голубь, дремлет месяц… Мне
• так грустно, мне так грустно… С кем бороться —
• не знаю, Боже. И кому помочь —
• не знаю тоже… Льется, льется ночь
• (о, как ты, ласковая, одинока!);
• два голоса несутся издалёка;
• туман луны стекает по стенам;
• влюбленных двое обнялись в тумане…
• Да, о таких рассказывают нам
• шарманки выцветших воспоминаний
• и шелестящие сердца старинных книг.
• Влюбленные. В мой переулок узкий
• они вошли. Мне кажется на миг,
• что тихо говорят они по-русски.

Кембридж, 31 мая 1920 г.

• И на берег весенний пришли мы назад
• сквозь туман исступленных растений.
• По сырому песку перед нами скользят
• наши узкие черные тени.

• Ты о прошлом твердишь, о разбитой волне,
• а над морем, над золотоглазым,
• кипарисы на склонах струятся к луне,
• и внимаю я райским рассказам.

• Отражаясь в воде, колокольчики звезд
• непонятно звенят, а над морем
• повисает горящий, змеящийся мост,
• и, как дети, о прошлом мы спорим.

• Вспоминаем порывы разбрызганных дней.
• Это больно, и это не нужно…
• Мы идем, и следы наших голых ступней
• наполняются влагой жемчужной.

Кембридж, 8 июня 1920 г.