Устинья. Возвращение

Привиделось, понятно. Но гадостно-то как на душе… Нет, не стоит впредь вино с опиумом мешать, а то еще не такое померещится. Тьфу, пакость!

Последнее, что помнил Фёдор, – это лязг железа, выпученные глаза противника – и неожиданная боль в животе. От которой он и лишился сознания.

Такой вот секрет царевича.

Фёдор совершенно не мог переносить боль. Разве что самую незначительную.

Разбив коленку, он не падал в обморок. Но когда случайно вывихнул палец, ему помогли только нюхательные соли, которые спешно принесли от маменьки.

Может, потому ему и интересно было наблюдать за чужими мучениями? Потому что сам он не мог их осознать? Сознание милосердно гасло?

И в этот раз сильная боль швырнула Фёдора в омут беспамятства.

Черный, холодный, бездонный.

Его тянуло вниз, туда, где только мрак и холод, и снова БОЛЬ, и он понимал, что не выплывет, не сможет…

А потом сверху полился золотистый свет. Такой теплый, ласковый, уютный и добрый. И Федя потянулся за ним, как в детстве за скупой материнской лаской. Было так хорошо, и спокойно, и черные щупальца приразжались…