Четыре сезона. Сборник

В ответ Энди вежливо улыбался и спрашивал Стаммаса, что произойдет с бетонной панелью, если миллионы лет, в год по капле, на нее будет шлепаться вода. Стаммас весело смеялся и похлопывал его по спине. «Ты, старичок, столько не протянешь, но если бы у тебя был в запасе миллион лет, ты бы, конечно, с улыбочкой долбил себе в одну точку. Валяй, пиши. Я даже лично отправлю твои письма, если ты не забудешь оплатить почтовые расходы».

Энди не забывал. Как известно, хорошо смеется тот, кто смеется последним, и последним оказался он, Энди, – правда, к тому времени ни Стаммас, ни Хэдли уже не смогли это оценить. Поначалу все запросы на выделение фондов для библиотеки исправно отклонялись, и так до шестидесятого года, когда он получил чек на двести долларов, – сенат, скорее всего, выписал его в надежде, что Энди заткнется и отстанет со своими просьбами. Напрасные надежды. Энди почувствовал, что просунул одну ногу в дверную щель, и удвоил усилия: теперь он посылал два письма в месяц. В шестьдесят втором он получил четыреста долларов, а дальше до конца десятилетия в библиотеку поступало семьсот долларов ежегодно, как часы. К семьдесят первому эта сумма возросла до тысячи. Конечно, не бог весть что по сравнению с тем, что выделяется библиотеке средней руки в небольшом городке, и все же тысячи баксов достаточно, чтобы уставить стеллажи дешевыми изданиями рассказов о Перри Мейсоне и вестернами Джейка Логана. К моменту, когда Энди распрощался с нами, можно было зайти в библиотеку (вместо кладовки, где когда-то хранились банки с краской, она теперь занимала три комнаты) и выбрать книгу на любой вкус. А если бы чего-то не нашлось, Энди почти наверняка достал бы эту вещь на стороне.