До первого снега

– Что здесь происходит? – бегу к ним, бросив Марио позади. – Что с папой?

– Сеньорита Морено? – уточняет один из них, поправляя ремень под свисающим пузом.

– Да, это я! Объяснит мне кто-нибудь, что случилось? – скольжу взглядом по равнодушным лицам полицейских, всё сильнее погружаясь в отчаяние: они явно не горят желанием прояснять ситуацию. – С папой всё хорошо? Он жив? Господи, да почему же вы молчите?

– Ваш отец жив, не волнуйтесь, – говорит второй, более поджарый, но не менее безразличный к происходящему страж порядка.

Вижу, что он готов сказать мне что-то ещё, но не успевает. В глубине дома раздаются чьи-то голоса и беспорядочные шаги, будто там, внутри, целая толпа народа, в панике пытается покинуть здание. Перевожу взгляд за спины полицейских и невольно зажимаю рукой рот.

– Папа! – мой истошный визг оглушает, но кроме отца, согнутого в три погибели, с руками неестественно отведёнными за спину и заключёнными в наручники, никто не обращает на меня внимания.

Срываюсь с места, чтобы подбежать к нему, узнать, что произошло, расцарапать физиономии полицейских, что словно опасного преступника, толпой окружают моего отца. Но те, двое на входе, моментально реагируют, заключая меня в кольцо своих бездушных лап.