Нюрнберг

Грета запела о любви.

Волгин замер, досадуя, что не успел обойти площадь вдоль и поперек. Теперь уже казалось невежливым пробираться в толпе и заглядывать в лица собравшимся.

Оставалось лишь вертеться на месте в надежде, что скользящие по площади лучи прожекторов выхватят из темной человеческой массы лицо Кольки.

Его внимание привлекла миниатюрная девичья фигурка, затесавшаяся среди крупных, массивных фигур бюргеров. Волгин и сам не знал, что его привлекло в этой миловидной, скромно одетой, ничем особым не выделявшейся девушке.

Возможно, выражение лица…

Хотя Волгин видел лишь профиль, однако его заворожили трепетность и благоговение, с которым юная зрительница внимала артистке.

Девушка молитвенно сложила на груди руки, глаза ее сияли.

Вдруг из толпы раздался резкий свист, девушка вздрогнула, будто воспрянув от прекрасного сна, и с удивлением оглянулась вокруг.

– Предательница! – крикнул кто-то. – Американская подстилка!

Эти слова, без сомнения, адресовались Грете.

– Убирайся к своим джонам, – подхватил другой голос.