Нюрнберг

Грета побледнела, тень смятения промелькнула на ее лице. Волгин видел, что ей стоило больших усилий сохранить улыбку. Она продолжала петь, вытягиваясь перед микрофоном в струну.

Музыканты растерянно озирались по сторонам.

Толпа неистовствовала. Свист и крики усиливались.

Собравшись в единую массу, зрители перестают быть отдельными людьми, они превращаются в часть целого, и это целое диктует изменения в настроении и поведении. Благопристойный буржуа способен превратиться в необузданного бунтаря и ниспровергателя, окажись он в соответствующем окружении и напитайся соответствующей энергией.

Вот так и сейчас: благожелательная публика на глазах превратилась в бушующее море, и эта разъяренная стихия готова была разрушить все вокруг, но главное – растерзать виновницу торжества, в одиночестве стоящую на дощатом помосте под перекрестным огнем пылающих лучей прожекторов.

Волгин невольно взглянул в сторону миловидной девушки и увидел испуг и замешательство, граничащие с болью. Юная зрительница уже не слушала артистку, она осматривалась по сторонам, как человек, внезапно обнаруживший, что он оказался посреди свирепой стаи.