Афганский рубеж

Память реципиента подсказала, что передо мной командир эскадрильи. Фамилия у него Енотаев. И, кажется, только благодаря ему Сашка Клюковкин ещё служит. Комэска часто заступался за него.

– Ефим Петрович, ситуация неоднозначная. Согласно инструкции…

Ну, начал Димон опять шарманку крутить! Самый уникальный командир звена из тех, что мне доводилось встречать в прошлой жизни. В этой я только его и видел.

– Ладно. Пошли писать, – позвал за собой комэска.

Войдя в здание, мы тут же направились в кабинет к Енотаеву.

На его рабочем месте был порядок – сложенные ровной стопкой лётные книжки с закладками для подписи, плановая таблица с отмеченными вылетами и рабочая тетрадь с кучей пометок.

В углу играет радио с надписью «Этюд».

– Чтоб тебя на земле не теряли, постарайся себя не терять, – затягивал из динамика незнакомый певец.

Это уж точно! Не захотела меня судьба отправлять на вечный покой.

Пока я слабо понимаю, зачем же в Советский Союз? Могла бы просто не дать мне умереть.

Енотаев включил в розетку кипятильник, который поместил в литровую банку.