Прорвёмся, опера! 2

У меня было подозрение, что должен быть кто-то третий, и чем дольше я находился в квартире Рудакова, тем сильнее оно росло. Следов-то постороннего человека почти нет, только намёки. Но Устинов на этом собаку съел. Он же опер старой советской закалки, его в своё время обучали фронтовики, которым довелось бороться с опасными бандами в тяжёлые послевоенные времена. Не хотелось бы, чтобы такой уникальный опыт пропал с его уходом, как вышло в моей первой жизни.

– А почему тебя что-то смущает? – протянул Устинов с таким хитрым видом, будто он с самого начала всё знал, как Коломбо.

– Мебель, следы и всё остальное, Иваныч, – я показал вокруг. – Я тут в голове картинку кручу и понять хочу, убили ли его в кресле или принесли откуда-то? Следов крови на ковре мало, и то, это Шухов всё натоптал.

Я отошёл и немного покружился по комнате, выискивая места, за которые цеплялся намётанный глаз.

– Ирина уже записала обстановку в протокол, но только по факту, как она сама всё это увидела, когда пришла. Да и тут уже всё переставили, народа столько было. А мне кажется, Иваныч, что здесь был кто-то ещё.