Последний Иерусалимский дневник
- Наблюдаю много лет я борьбу и гонки,
- у меня вопросы есть, далеко не праздные:
- знают ли мерзавцы, что они подонки,
- что о себе думают негодяи разные?
«Азарт познания угас…»
- Азарт познания угас,
- но я ещё живу;
- уныло щиплет конь Пегас
- пожухлую траву.
«Мне кажется, во мне с рождения…»
- Мне кажется, во мне с рождения,
- и горячась в иные дни,
- дурные жили побуждения.
- Но нынче померли они.
«О чём туманно грезят старики…»
- О чём туманно грезят старики,
- когда уже не светит ничего?
- Что мерзкому дряхленью вопреки
- они ещё поскачут о-го-го,
«Я выгорел внутри почти дотла…»
- Я выгорел внутри почти дотла,
- остался лишь заброшенный подвал,
- и нет уже душевного тепла,
- которое я раньше раздавал.
«Хоть не встречал я привидений…»
- Хоть не встречал я привидений
- за годы долгие, что прожил,
- боюсь я призраков и теней,
- хотя я их не видел тоже.
«Со спорщиками раньше был я дружен…»
- Со спорщиками раньше был я дружен,
- а нынче – молчаливый инвалид:
- мой умственный желудок перегружен,
- мыслительный запор меня томит.
«Легко, вольясь в людскую реку…»
- Легко, вольясь в людскую реку,
- прильнуть к дыханию угарному;
- уютна стадность человеку,
- особенно – лицу бездарному.